Он вытащил свой огромный нож и, глядя в потолок, продемонстрировал серию каких-то непонятных дурацких приемов рукопашного боя. В уголке его рта в лунном свете блеснула то ли пена, то ли слюна. Из угла начали доноситься повизгивания Алины.
– Все, Чиф! Достал. Успокойся. Он больше не будет.
Чиф гордо вогнал нож в ножны и сказал, – Вот то-то же! Хотел еще что-то добавить, но в это время со стороны кладбища донесся ужасный, леденящий кровь, нечеловеческий человеческий крик. Он тянулся несколько долгих секунд и затих. Потом всего несколько ударов сердца – и раздался новый крик – такой же ужасный. Чиф громко проглотил слюну. Третий крик был слабее предыдущих. То ли кричавший устал, то ли он умирал. А в том, что кричавшим был Неру, никто не сомневался. С надеждой и опаской ждали четвертого крика, но его не последовало. Чиф что-то хотел сказать, но не смог. Он только пощелкал челюстью и пригладил поднявшиеся на макушке волосы.
– Алина! Замолчи, – наконец сказал он. Потом встал и торжественно произнес: – По вере им, бляха, воздастся... Кого-то того... эрго сум... Аз есмь... Пошли!
– Куда? – прошептал Юра.
– Куда-куда – Неру будем спасать.
С потолка снова упал камешек. Чиф посмотрел наверх и презрительно сплюнул на землю. Юра встал, нервно выдохнул и сказал:
– Ну пошли.
Чиф порылся в рюкзаке, достал фонарь, пощелкал включателем, поправил на поясе нож, постоял, глядя сверху на культурный бардак вокруг кострища, потом взял полную бутылку вина, сунул ее в карман и шагнул к двери. Алина захныкала громче. Чиф полуобернулся и сказал:
– Аля! Прижмись к Юле и спи. Не бойся, мы скоро придем.
– Ага! – простонала Алина, – она спи-ит.
– Тем лучше! – твердо сказал Чиф, дернул головой и решительно вышел наружу.
Юра сказал: – Да! – и вышел за ним.
– Ма-а-амм-очки-и-и! – простонала Алина.
На кладбище было все спокойненько. Черный мрак аккуратно прятался за кустами и развалинами от строгого круглого глаза луны. Парни шли медленно, молча, оступались на каждом шагу, обходили стороной темные углы и косили глазами по сторонам. Потихоньку они добрели до церкви и начали ее огибать. Кладбище было рядом, а дальше – крепостная стена с проломом в ней.
– Никого нету, – шепотом резюмировал Чиф и громко рыгнул. Даже слишком громко. Это несколько разрядило напряжение.
– Если бы, – сказал Чиф, – Неру догадался нарисовать углем крестики на своем пути, мы бы легко его нашли...
– А вот! – сказал Юра. – Крестик!
На стене церкви действительно был нарисован крест.
– Так! – сказал Чиф, почесал затылок, поплевал на палец, ковырнул в носу, снова почесал затылок, вздохнул и показал рукой вдоль кладбища: – Туда нужно идти!
И они пошли через кладбище.
– Смотри, – сказал Юра, оглядываясь вокруг, – тут этих крестиков навалом.
– Значит правильно идем, – сказал Чиф. Он подобрал палку, стал стучать ею по бутылке сквозь карман и при этом монотонно приговаривал:
– Спите спокойно, граждане Некрополиса! Спите спокойно...
Они остановились у края кладбища и замерли, разглядывая пустые сумеречные окрестности монастыря.
– Не ушел же он вообще, – сказал Чиф.
– Он же пошел за дровами? – спросил Юра.
– Ну.
– А здесь дров нету.
– Я знаю где есть дрова, – сказал Чиф. – Пошли.
Они вернулись к церкви. Юра посмотрел на покосившийся дырявый купол и сказал:
– Мы здесь уже были когда-то. Куда дальше?..
Чиф махнул рукой в сторону пролома: – Туда! К дубу, на фиг.
Он пошел вдоль стены, но вдруг резко остановился, так, что Юра натолкнулся на его спину. Чиф обернулся, схватил Юру за грудки и секретно засипел ему в самое ухо:
– Ты будешь красный партизан, а я буду старик-проводник!
– Ага, – согласился Юра, – полупроводник. Джон Сусанин.
– Точно! И мы будем искать резидента нашей разведки – полковника Джавахарлала Неру!
– Лады!
Чиф кивнул и осторожно пошел дальше – совсем уж по-шпионски оглядываясь, бегая глазами и втягивая голову в плечи. Так они прошли через пролом. Здесь Чиф споткнулся и упал, звякнув бутылкой в кармане. Выматерился, проверил цела ли бутылка, встал, отряхнулся, снова выматерился и сказал, что пора бы передохнуть. Сел на небольшую вязанку дров под дубом, достал из кармана бутылку, а из ножен – нож.
– Подожди, Чиф. Не надо. Давай Неру искать, – сказал Юра.
Чиф с сожалением повертел бутылку в руках, вздохнул и спрятал ее обратно в карман. Тут он увидел валяющийся неподалеку ботинок и показал на него Юре:
– Вот!
Юра подошел ближе, поднял ботинок, взявши его двумя пальцами за шнурок, и сказал:
– Ага.
Они молча смотрели на слегка вращающийся на шнурке ботинок. Потом Юра спросил:
– Это его?
– Да.
– Не-е-е-ру-у! – шепотом позвал Юра, оглядываясь вокруг.
– Ты слышал как он кричал? – трагически спросил Чиф.
– Ну.
– Так всё.
– Что всё?
– Нет больше Неру, – сказал Чиф и заплакал.
Юра осторожно опустил ботинок и сел рядом с ним на землю. Чиф тихонько всхлипывал.
– Тш-ш-ш... – вдруг сказал Юра и толкнул Чифа в плечо.
Где-то поблизости были слышны шаги и неясное бормотание. Шаги приближались, и вот в проеме показался человек. Он потоптался на месте, икнул, почесал под мышкой, тихо сказал:
– Вот т-твою мать! Если которые... между прочим... – и снова икнул.
Чиф громко свистнул, крикнул: – Ах ты сучара! – и побежал к человеку. Юра швырнул в человека ботинок, как противотанковую гранату, и побежал вслед за Чифом. Человек от неожиданности аж подпрыгнул на месте и довольно резво стал от них убегать. Но погоня быстро его настигла. Его повалили на землю, Чиф стал выкручивать руку за спину, приговаривая:
– Ну что, гад, шуточки будем шутить?..
А Юра слегка бил человека ногами по ребрам, стараясь при этом не попадать по рукам Чифа, и приговаривал:
– Вот так шуточка, едрит растудыт-т! Вот так шуточка!..
Потом человека повернули лицом к небу, и Чиф сказал:
– Слушай, он очень сильно изменился. Неру, ты почему так сильно изменился?
Юра почесал затылок, вгляделся в лицо человека и кивнул:
– Да. Если бы я не знал, что это Неру, я бы заподозрил, что это не Неру.
Человек отнесся ко всему совершенно спокойно и даже несколько меланхолически.
– Эй, Неру! – толкнул человека Чиф, – это ты или кто-то другой?
– Другой, – коротко ответил человек.
Юра и Чиф посмотрели друг на друга и пожали плечами.
– Может и вправду другой? – сказал Юра.
Человек тихо лежал на спине, рядом на коленях – Чиф. Юра стоял в полный рост.
– Слушай, Неру, – взмолился Чиф, – ну скажи ты нам честно... кто ты такой? – и пнул человека кулаком под ребра.
– Я... от меня жена ушла, – сказал человек.
– Вот, – сказал Чиф, – это не Неру. Неру был холостой.
Юра неуверенно кивнул.
Тогда человек медленно встал и сказал:
– Пошли!
Он побрел через какие-то развалины, проходы, по битым кирпичам, доскам, мусору. Чиф и Юра пошли за ним. И они вышли в освещенный луной закуток, где как стол стоял ящик, на нем початая бутылка водки, стакан и два маленьких зеленых яблока. Вместо сидений были кирпичи, положенные друг на друга. Человек сел, налил себе водки и выпил. Чиф и Юра тоже сели.
– Да, – зашептал Юра в ухо Чифу, – это не наш Неру. Наш бормотуху любил.
Человек сидел низко опустив голову, не двигаясь. Юра осторожно взял яблоко, слегка укусил, и лицо его сделалось кислым-кислым. Он вежливо положил укушенное яблоко обратно.
Чиф тронул человека за плечо:
– Ладно, Неру, мы пошли. Ты был прав. Ты другой.
Человек посмотрел на него и сказал:
– От меня жена ушла.
– Ну, братишка, – несколько виновато начал Чиф, – плюнь. Найди себе другую.
– Знаешь, как я ее любил? – спросил человек. И ответил, сжав кулак и потрясши им в воздухе: – Вот так!
Чиф вежливо цыкнул зубом, покивал, пожал плечами, легонько похлопал человека по плечу и стал уходить. Юра проделал примерно то же самое и стал уходить вслед за Чифом. Они выбрались из развалин, и Чиф сказал, что нужно было оставить ему нашу бутылку вина, потому что потом, когда водка кончится, ему будет так херово, не приведи господи... И он чуть не перекрестился.
Они понуро вернулись к дубу, уселись на дрова, подперли ладонями головы и задумались. Вдруг Чиф вздрогнул и, раздвинув ноги, посмотрел под себя.
– Мать моя! Это ж дрова!
– Ну, – сказал Юра.
– Их же Неру собирал!
– Ёлы-палы!..
– Значит он должен быть где-то здесь.
– Но ты помнишь, как он кричал? – сказал Юра. – Нарочно так не закричишь.
– Это точно, – сказал Чиф.
Он достал бутылку, пощелкал ногтем по горлышку и сунул ее обратно в карман. Где-то неподалеку лениво каркнула лягушка.
– Стой! – сказал Чиф, подняв руку, – слышал?
– Что?
– Лягушка.
– Ну и что?
Чиф пожал плечами. Потом встал.
– Пойдем, ноги хоть помою. А то воняют как зарин-зоман.
Они пошли на звук лягушки и скоро увидели большую овальную лужу с черной водой. Чиф сел на берегу, разулся и опустил ноги в воду.
– Ах, хорошо! Холодненькая.
Он, закатив глаза от удовольствия, шевелил пальцами в воде, а Юра прилег рядом на травку и закурил.
– А не водятся ли здесь пираньи? – спросил он.
– Хераньи здесь водятся, – ответил Чиф.
– А вот, говорят, в древности водились такие крокодилы – жутко свирепые. Такие, что поссыт на дерево, и оно сгорает. Вообще.
– Брехня, – сказал Чиф.
Он закатывал рукав рубашки, держа руку над водой, и вдруг вскрикнул: – Рука! – и выскочил из воды как ошпаренный.
– Ты что? – спросил Юра.
– Там рука! Там Неру! Я видел!
– Да тебе показалось наверное, – заволновался Юра.
Но Чиф свирепо мотал головой:
– Нет. Точно. Видел.
Дрожащими руками он закатывал штаны, приговаривая:
– Щас. Щас. Щас-щас...
Юра заглядывал в лужу и так, и эдак, но ничего увидеть в ней не смог. Чиф закончил приготовления и шагнул в воду.
– Эх, блин, глубоко...
– Ты руками, руками ищи, – советовал Юра, волнуясь на берегу.
– Да знаю. Щас...
– Эх, у меня дома акваланг есть, – сказал Юра.
Чиф закатал рукава рубашки и пытался достать руками до дна.
– Ничего нету. Грязь да мусор, – комментировал он свои поиски. – Все равно он уже захлебнулся. Неру! Неру! – звал он, в черную воду. На другом берегу снова лениво каркнула лягушка.
Вдруг Чиф яростно стукнул кулаком по воде, крикнул:
– Вот бляха-муха!!
– Что, Чиф? Что? – испугался Юра.
– Бутылку, бля, уронил! – сказал Чиф и грязно выругался.
– Эх ты, ё-моё! – огорчился Юра. – Ну ищи давай, ищи! Она где-то рядом должна быть.
– Да знаю я! – сердился Чиф.
Поиски продолжались минут пятнадцать. В результате Юра промочил ногу, оступившись в лужу, а Чиф весь вымок, измазался, изматерился и под конец порезал руку и проколол ногу. Хромая он вышел на берег, шмякнулся на траву и взял у Юры сигарету.
– Ни Неру, блин, ни бутылки, – сказал он, скрипя зубами. – Сплошная непруха, падла!
Когда Неру пошел за дровами, ему было страшновато. В ушах гулко стучало сердце и где-то внизу, в сретеньи ног, горячо пульсировала прямая кишка. И все же он мысленно (вернее посредством бормотания) согласился с Чифом в том, что по пьяни – еще ничего, а вот по трезвяни здесь было бы совсем жутко. Хорошо еще, что луна светила так, что и фонарик не нужен. Мимо кладбища он прошел, как проплыл, вообще не глядя в ту сторону. И ничего не случилось. Под дубом собрал сухих веток и уселся на них передохнуть. Почавкал пересохшим ртом и сказал: – Полнолуние. Потом стал разуваться, потому что почувствовал под пяткой инородный камушек. Пошарил в снятом ботинке, но камушка не нашел. Плюнул, бросил ботинок на землю и вдруг замер, потому что услышал за проломом у церкви какой-то подозрительный звук. Подкрался к пролому и осторожненько выглянул. Там, возле церкви, стоял человек – разговаривал, похоже сам с собой, и вяло при этом жестикулировал. Потом человек ушел за угол церкви. Ага, – сказал Неру и пошел к углу, чтобы выглянуть. Но когда он выглянул, то увидел, что человек возвращается. Неру меленькой трусцой, припадая на разутую ногу, побежал обратно к пролому. Но возле стены споткнулся и полетел головой вниз в какую-то темную яму. Чертыхнулся, потер ушибы и хотел было вылезать, но тут увидел, что сидит на куче желтых черепов и костей. И заорал так громко и истошно, что у самого заложило уши. Потом замолчал. Хотел встать, оперся рукой – да на череп. А пальцы попали в разные отверстия. А из глаза вылез черный жучок и пошевелил усиками. Неру отдернул руку и заорал еще раз. Потом замолчал, подумал и заорал еще раз – просто так. Потом плюнул, громко выругался и решительно вылез из ямы. Вернулся к дубу. Дрова лежали на месте, а ботинка нигде не было. Неру снова выругался и пошел искать ботинок.
Вернулся к яме, залез в нее, пошвырял черепа, потом вылез и пошел к сторожке, рыская глазами по земле. Он подошел к двери и вдруг увидел внутри два красных глаза. Вздрогнул, сел за порогом на землю и стал смотреть в них – заворожено, не двигаясь. Потом убил комара на лице, очнулся, махнул рукой, встал и пошел в сторожку. Глазами были угольки в затухшем костре.
– Блядь! – сказал Неру, расстегнул штаны и помочился на костер.
– Вот так! – сказал он, гордо осмотревшись вокруг.
Чифа и Юры не было. Из рюкзака выглядывали непочатые бутылки бормотухи. В углу в спальниках тихонько сопели Алина и Юля. Неру замер и, затаив дыхание, долго смотрел на Алину – виден был ее затылок, локоны, мочка уха. Он проглотил сухую слюну и сказал:
– Ушко.
Потихоньку подошел к Алине.
– Алина-а! – вожделенно зашептал он и зашевелил в воздухе растопыренными пальцами. Лунные тени от них ползали по лицу Алины.
– Алина-а! Алина-а!.. Благоволите, о божественная... это... того... Глазки открой!..
Алина не реагировала, только задышала чуть сильнее. Тогда Неру вдохнул воздух и положил свою ладонь на ее щеку. Легонько погладил и скользнул по подбородку к шее. В это время в пространстве возникло какое-то быстрое движение. Неру только успел крякнуть и тут же отключился.
Чиф и Юра решили, что пора возвращаться к ночлегу. Они шли вдоль кладбища в обнимку – Юра нес под мышкой дрова, сколько мог захватить, а Чиф опирался с другой стороны на его плечо, словно раненый боец. Раненый держал свободную руку как фальконевский Петр и вещал:
– Здесь шлялися черноризники! Туда-сюда! Ты понял?
– Я понял, – отвечал Юра.
– Они ходили на свои моления, бдения... а теперь... вона где лежат! Ты понял?
– Я понял.
– Они плоть умерщвляли на раз! Ты понял?
– Я понял.
Чиф на секунду задумался, потом сказал:
– Давай запоем нашу полковую походную песню!
– Давай.
И они запели. Чиф пел “Вихри враждебные”, а Юра – “Ты рыбачка, я рыбак”. Только вместо “морячки” и “моряка” употреблял выражения “мудачка” и “мудак”. Таким манером они подошли к сторожке и боком, не расцепляясь и не прекращая полковой походной песни, втиснулись вовнутрь.
– Опа! – сказал Чиф, прервав песню. Они увидели лежащего на земле Неру. – Вот он – Неру! – воскликнул Чиф и пнул лежащего в пятку: – Эй, солдат, подъем!..
Рядом рыдала Алина.
– Аля! Ты почему, маленькая, плачешь? – спросил Чиф и икнул. – Ты что, грошик потеряла?
– Не-е-е-т! Я Неру убила!.. – сказала Алина и зарыдала пуще прежнего.
– Убила? – удивился Юра. – Зачем?
– Не зна-а-аю!.. Он полез... спросонья... холодными пальцами...
Парни слушали, недоуменно мигая глазами и морща лбы.
– Я так испугалась... И кирпичом его!.. – всхлипнула Алина.
– Эх ты, – сказал Чиф, почесав затылок. – Смотри-ка, у него вся ряшка в крови.
Алина захлебывалась рыданиями.
– Подожди, Аля! Тихо! – сказал Чиф. – Надо сердце послушать.
Он кряхтя опустился перед Неру на колени и приложил ухо к груди.
– Вроде бы сердце обычно слева бывает, – сказал Юра.
– Ну да. Разумеется. Это я на всякий случай, – сказал Чиф, покосившись на Юру, – потому что бывает, что и справа. Та-ак. Теперь послушаем слева. Больной! Скажите “Ы-ы-ы!” Ни хрена не слышно. Наверное он умер.
Алина снова заплакала. Чиф поднялся, всхлипнул и пощупал голову, желая найти там шапку, чтобы снять ее. Шапки не было.
– Эх, Неру, – сказал Чиф плаксиво. – Бедолага... Корешок закадычный... Покойся с миром...
Юра кашлянул и сказал:
– Надо его закопать... Похоронить. И никто ничего не узнает.
– Да, – сказал Чиф. – Но сначала нужно выпить.
Они выпили. Алина отказалась. Она все еще всхлипывала. Чиф сунул полную бутылку в карман, подошел к Неру и взял его за ногу. Потом подумал, бросил ногу, взял еще одну бутылку – сунул ее в другой карман. И снова взялся за ногу.
– Ты, Аля, не бойся. Ложись спи и... молчи. Никому ничего не говори. А если кто спросит... скажи, что мы скоро придем...
Алина испугано кивнула и поспешно закуталась в спальник с головой. Юра взялся за другую ногу Неру.
– Поехали?
– Поехали.
Они поволокли Неру за ноги, словно тряпичного Петрушку. Переговаривались. Чиф сказал, что жалко, но ничего не поделаешь – все помрем, никуда не денемся. Юра сказал, что наверняка найдется какая-нибудь яма на кладбище.
– Нет, – сказал Чиф, – я хочу похоронить его под дубом, – и процитировал: – “Надо мной...” – в смысле, над Неру – “...чтоб, вечно зеленея, старый дуб...” чтоб, значит, шумел. Вот так!
– Ну ладно, – согласился Юра, – потащим к дубу.
Они проволокли Неру мимо кладбища, через пролом в стене и подтащили к остаткам дров под дубом.
– Фу-у!.. – сказал Чиф, бросил Нерову ногу и сел на дрова. – Тяжелый он, как покойник. Надо покурить.
Юре некуда было сесть, он помялся-помялся и сел прямо на Неру. Они закурили.
– Вообще-то, – сказал Юра, – Неру тоже не прав. В такой... обстановочке... Полез, понимаешь... Да еще с холодными пальцами...
– Н-да, – сказал Чиф. – Кстати, если бы чего, то у него это получилось бы.
– Что?
– Ну да это. Трах. Он мне как-то хвастался, что у него стоицизм по пьяни ни фига не уменьшается. Даже наоборот.
– Хм, – сказал Юра.
Помолчали.
– Кстати, – сказал Чиф, – говорят, что если у тебя во время убиения стоял, то так и будет торчать, пока не сгниет.
– Хм, – сказал Юра.
– А ну пощупай, тебе там ближе, стоит у него или нет.
Юра пощупал и сказал: – Нет, не стоит.
– Странно, – сказал Чиф.
– Да нет, ничего странного, – ответил Юра. – Тебя бы так приласкали кирпичом по башке... А Неру был умный, кость на голове у него тонкая... Вот и нет больше Неру.
Докурили, и Чиф предложил выпить. Юра молча кивнул. Чиф ножом вспорол пластмассовую пробку и отхлебнул из горлышка.
– За душу раба Божьего. Новопреставленного... как же его?.. Мишаня!.. Михаила.
– Как архангела, – сказал Юра и тоже выпил.
– Ну ладно, давай делом займемся, – сказал Чиф. Он оглянулся вокруг. – Только тут копать придется заново. Так мы до утра не управимся. Лучше бы готовую ямку приглядеть.
– Я же тебе говорил, лучше на кладбище.
– Да. А может посмотрим за тем углом? Мы там еще не были.
– Давай.
Они взяли Неру за ноги.
– Хочется, чтобы место было... веселое, – сказал Чиф.
– А где это он ботинок потерял? – спросил Юра.
– Да, – отозвался Чиф, – плохо, конечно, без ботинка хоронить. Не по-христиански.
И они поволокли Неру за угол церкви. Место там было плохое, мусорное.
– Нет, – сказал Чиф, – придется на кладбище.
И они поволокли его обратно. Под дубом снова остановились передохнуть, заодно допили начатую бутылку и открыли вторую.
– Знаешь, – сказал Чиф, – раньше хоронили – клали в могилу оружие там, посуду... Животных... И убивали жену. Тоже туда же...
– Ага, было дело, – отозвался Юра. – Чтоб с другими не блядовала.
Чиф хмыкнул:
– Да нет. Порядок был такой. Ну вот. Я подумал... давай ему положим бутылочку вина, барахлишко его... И это... Алину. Тоже.
– Как это?
– Ну как раньше.
– Это чё ее, живую притащить?
– Ну... Какая разница? Она ведь ему нравилась.
– Ну... не знаю.
Они надолго замолчали, потом Юра сказал:
– Можно вообще-то. Хоть это и предрассудки, – потом подумал и добавил: – Вообще-то Алина не согласится.
– Да, наверное не согласится.
Они приволокли Неру к кладбищу и сразу же увидели под стеной подходящую темную ямину.
– Вот. Нормально, – сказал Юра. – Давай пиханем.
Они столкнули Неру вниз, он съехал ногами вперед, сверху на него посыпались сухие комья земли. Неру повернулся на правый бочок, подложил ладошку под щеку и почмокал губами.
Чиф посмотрел в черноту ямы и всхлипнул:
– Как с-собаку!.. Вот, блин, жизнь...
Они долго стояли молча над ямой.
– Надо присыпать, – наконец сказал Юра.
– Да, – сказал Чиф и ногой спихнул груду земли вниз.
– А чё ее спрашивать? – сказал Юра. – Без всякого спросу и всё.
– Точно. На фиг ее спрашивать. А Неру будет приятно.
– Так я пошел? – спросил Юра.
– Давай, – сказал Чиф. – Да, еще возьми лопатку. У меня в рюкзаке.
– Ладно, – сказал Юра уже на ходу.
Он почти подошел к сторожке, когда Чиф вспомнил и закричал ему вдогонку:
– Алё, Юрец! Бутылку еще прихвати полную!
– Добро! – ответил Юра.
– Алину дотащишь сам?!
– Дотащу! Она легкая! – Юра остановился, подумал, потом крикнул: -.Слушай! Надо все-таки у нее спросить. А то как-то нехорошо...
– У Алины-то? – Чиф пожал плечами. – Да, пожалуй спроси сначала. Кто ее знает, что у нее на уме. Может она не верит в это...
Юра кивнул и вошел в сторожку, а Чиф кивнул и повернулся к яме. Он постоял над ней в задумчивости, время от времени философически бормоча: – Да-а... Да-да-а... Потом, очнувшись, достал бутылку и порядком из нее отхлебнул. И снова стал дадакать.
|
|
|